 Автор: Виталий Засухин
Рассказ 1-й
Тринадцатый отдельный лагерный пункт Вятлага
Первые воспоминания о Раздельной, о которых мне известно, относятся к периоду Великой Отечественной войны. Я давно начал интересоваться у жителей поселка историей его возникновения, но слышал только одно: "13-й ОЛП, станция Раздельная и впоследствии поселок появились во время войны".
Я не знавал ни одного человека, который бы жил с военного времени и до шестидесятых годов в станционном посёлке. Да это и понятно, в военное время на месте станции Раздельная был только 13-й ОЛП (отдельный лагерный пункт) Вятлага и жили люди, так или иначе, относящиеся к ОЛП - военизированная охрана, руководство. От родителей частенько слышал фамилию Авруцкий. Это был начальник 13-го лагпункта с военного времени (с какого года точно сказать не могу) и до конца 40-х годов. Помню несколько фамилий сидельцев 13-го ОЛП конца сороковых годов. Это Красиков Тимофей, Глок Андрей, Гельдт Яков и, возможно, Дыль Иван и Генинг Андрей. Все, кроме Красикова, были из поволжских немцев и были переселены в эти места в военное время.
На стыке 40-50-х годов Раздельная - это лагерь примерно на 1000 заключённых и поселок, взрослое население которого обслуживает железнодорожную станцию и всю станционную структуру. Лагерь охранял, насколько я помню из рассказов родителей, взвод ВОХР. Все вохровцы - вольнонаемные, других тогда не было. На вооружении у них были винтовки Мосина, карабины, автоматы ППШ, пистолеты ТТ и револьверы Нагана. Про вооружение знаю точно, так как на руках у нас, детей и подростков, находилось определенное количество боевых патронов от этого оружия и мы свободно разбирались в системах оружия. Кроме того патроны имели для нас существенную ценность. Они были предметом обмена, торга, да и гордости хозяина. Как сейчас помню, обменный курс у нас был следующий: один винтовочный патрон менялся на два патрона от нагана, или на три патрона от ППШ.
В 13-м ОЛП были как мужские, так и женские бараки, в одном лагере содержались заключённые мужчины и женщины. На территории лагеря женские бараки от мужских отделял только забор внутри лагеря. По рассказам мамы, а ей пришлось в конце сороковых годов поработать надзирателем в зоне, по современному, контролером, в женском бараке приходилось практически постоянно дежурить кому-нибудь из охраны, так как забор не был препятствием для мужчин-заключённых.
От ворот 13-го ОЛП к железной дороге вела хорошая широкая прямая дорога, вымощенная так называемой тюлькой. Это хвойные чурбаки, длиной примерно 30 сантиметров и вбитые в землю вертикально, подобие современной мостовой. Эта дорога хорошо сохранилась до 70-х годов. Если смотреть на ворота лагеря, справа, немного не доходя до них, были расположены два барака, один для охраны, в другом размещалась администрация ОЛП. Не доходя метров 100 до ворот ОЛП, в рубленном здании, заглубленном в землю метра на полтора, размещалась электростанция. Каждую весну здание электростанции заливалось водой, и в это время основным занятием дежурного машиниста электростанции была откачка воды ручным насосом. Нам, детям, иногда доверяли это дело.
Примерно в 400-х метрах в лесу за лагерем был устроен огород размером 400 на 400 метров для выращивания картошки и капусты для охраны ОЛП. Мы называли его «взводным» огородом. Обрабатывали огород скорее всего зэки- пропускники, которые могли перемещаться за пределами ОЛП без охраны. Вряд ли служивые брали в руки лопаты. А после ликвидации лагеря «взводный» огород был заброшен. Земли под огороды для населения станции стало хватать и на территории поселка.
Заключённые 13-го ОЛП занимались только заготовкой леса. Заключённые валили лес, обрубали сучья, хлысты (стволы деревьев) подвозили к месту погрузки, распиливали на стандартные по длине брёвна, вручную грузили их в вагоны, гружёные вагоны отправляли на станцию. Пилили лес вокруг ОЛП на расстоянии от 5 до 10 км. Пилили обыкновенными лучковыми пилами вручную, сучки обрубались топорами, разделку хлыстов, тогда их называли баланами или сортиментами, производили тоже вручную пилами, но уже поперечными, в наше время их называли "Дружба - 2".
Самый трудоемкий процесс - это процесс вывозки леса с делянок к месту погрузки. Это рассказывали мне родители в подробностях. В те времена в Вятлаге техники для вывозки леса не было. Транспортировали брёвна лошадьми, поэтому места погрузки брёвен на вагоны старались максимально приблизить к местам валки и разделки леса. Для этого на всех лагпунктах Вятлага были организованы конные парки (мы их называли конпарки). Конпарк на Раздельной находился на небольшом удалении от поселка, примерно в полукилометре на север, за Гидаевской веткой. В конюшнях содержалось до 30 лошадей. Обслуживали их в основном заключённые женщины, так как труд этот считался легким. О лошадях лагерное начальство заботилось значительно лучше, чем о подведомственных заключённых. Как рассказывала мама, очень часто приходилось ей ходить на конпарк, чтобы составить сводку о количестве здоровых и больных лошадей. От начальника 13-го ОЛП управление Вятлага требовало ежедневного отчета о состоянии лошадей. Для этого матери приходилось осматривать все поголовье и определять степень работоспособности каждой лошади. Но мама родилась в деревне, с малого детства могла управляться с упряжью, ездить верхом без седла, да и любила она лошадей, поэтому она без особого труда справлялась с такой работой, и она ей даже нравилась. Мама родилась в зажиточной семье. В семье было 3 лошади и несколько коров. Это и проясняет, откуда у нее была привязанность и любовь к этим домашним животным. Ранним утром зэки - возчики с лошадьми по дорожкам в лесу расходились по делянкам. Там лошадку впрягали в специальную телегу, состоящую из двух колесных пар, которые были соединены между собой длинным дышлом. Для передвижения таких тележек - сцепов по лесу были проложены так называемые "лежневые" дороги. По специальной терминологии их называли круглолежневые. Это как обыкновенная железная дорога, только вместо рельсов уложены бревна диаметром 100 - 150 мм. Чтобы тележки устойчиво стояли на брёвнах – рельсах, их колёса имели рёбра - ограничители как с внутренней, так и с внешней стороны колеса, они как бы полукругом охватывали брёвна – рельсы. Их до сих пор находят в вятлаговских чащобах.
 На тележку вручную грузили несколько хлыстов, и вперёд родимая лошадка. Лежневка была однопутной, на встречу гружёным тележкам двигались порожние. При встрече груженой и порожней тележки, последнюю приходилось снимать с лежнёвки вручную, а после проезда гружёной тележки, возвращать порожнюю опять на "лежневку". По рассказам родителей хорошая лошадка свободно тянула тележку с одним, а то и с двумя кубометрами брёвен. В местах, где лежнёвка шла на подъем и была интенсивная вывозка леса, всегда дежурил заключённый - возчик с запасной лошадкой для преодоления тяжелого участка. Перед подъёмом к гружёной тележке прицепляли еще одну упряжь с лошадью, и подъём преодолевался «двойной» тягой. Когда сложный участок лежнёвки заканчивался, лошадь отцеплялась от телеги и возвращалась на место дежурства.
Места погрузки называли эстакадами. Как правило, это два обыкновенных бревна, по которым обрезанные в размер вагона брёвна накатывались на платформы и закреплялись там. Погрузочных эстакад по лесу вдоль железнодорожных усов и веток было великое множество, но больше всего их было вдоль ветки от Раздельной и до реки Сысола, а по нашему вдоль речной дороги. Называли ее так потому, что тянулась эта ветка от первого стрелочного поста станции Раздельная до реки Сысола и еще далее на 3 км.
Ну а дальше из загруженных лесом вагонов на станции формировались поезда, паровозы подцепляли их и отвозили лес на лесозавод, который размещался в столице Вятлага, посёлке Лесном.
К 1953 году практически весь деловой лес в окрестностях 13-го ОЛП был выпилен. Оставлены были несколько участков девственного леса на развод, так называемый «реквизит». Свою основную задачу 13-й ОЛП выполнил и в 1954 году прекратил своё существование.
2013 год. Поле позади меня – территория зоны бывшего 13-го ОЛП Вятлага. Прошло 60 лет после его закрытия. А на земле, пропитанной злом, болью и страданиями заключённых, до сих пор не растут деревья.
Рассказ 2-й
Забавы.
Охотничьи ружья были у многих раздельновских мужиков, и в связи с этим вспомнился один случай. Было это на пасху в году 1967, мне тогда было лет 10. Сидим дома за столом, слышим, стреляют. Я быстро оделся и вышел на улицу.
Снег еще не сошел, на большой дороге стоят с ружьями Иван Федин и Бударин и о чем-то спорят. Тут же рядом с ними их жены. Оказывается, сидели за столом, как водится, выпивали, ну а выпивши стали выяснять, кто метче стреляет из ружья. А как проверить? Федин быстро сбегал домой за ружьем и патронами и начали они с Будариным между собой выяснять, кто круче.
На шум на улицу повысыпали соседские мужики с ружьями, потом соседи соседей, и пошла потеха. Дошло до того, что мужики перестреляли все свои фуражки и шапки, и кто-то предложил стрелять по комочку сахара. Раньше сахара-песка у нас не было, а был пиленый рафинад. Это кубики сахара размером примерно 35 на 35 мм, вот такой кубик подбрасывали вверх и стреляли по очереди все мужики, кто вышел на потеху. В кусочек рафинада тогда попал Федин, он и был признан самым метким стрелком. Мужики немного успокоились, пошли по домам отметить это событие, посидели за столами и опять пошли стрелять, разыгралась горячая кровь. Только палили уже по бутылкам и на краю посёлка около леса. Вот такие были развлечения у мужиков на станции Раздельная.
Рассказ 3-й
Раздельновские.
Если условно разделить всех жителей станции Раздельная по принципу "сидел - не сидел", то поболее будет первых. Время было крутое, край суровый и вряд ли кто-то в те времена добровольно мог приехать в наши места. Основную массу жителей составляли люди, безвинно попавшие под маховик сталинских репрессий. Со временем после реабилитации часть из них получила квартиры в Лесном и уехала из наших краёв. Но были и такие, кто отбывал заслуженное наказание, а была ли мера наказания справедливой, я не берусь судить, ибо не имею морального права на это. А во вторых я всегда в отношении таких людей руководствовался библейским принципом:"Не судите, да не судимы будете".
Память цепко сохранила рассказы родителей, и самих жителей станции Раздельная, рассказанных в неформальной обстановке. Иногда водка развязывала язык, иногда откровение за откровение, да мало ли как случалось, но на станции знали друг про друга почти все.
Например - Паня Карловна Иванова, бессменная продавщица магазина на станции в 60-е годы. Точно знаю, что отбывала срок по 58-й статье, по которой проходили основные массы репрессированных. Она была так напугана репрессивной машиной НКВД и отсидкой в лагерях, что, как только кто ни будь в очереди в магазине, начинал рассказывать при ней о Брежневе, Хрущеве или еще о ком-то из руководства страны, сразу выгоняла таких рассказчиков из магазина. А был случай, что выгнала она всех покупателей и закрыла магазин. Говаривали, что она из Прибалтики, отсидела и осталась на Раздельной, не знаю по какой причине. Прожила лет до 85 лет и умерла в Доме для престарелых на станции Черной, в полном забытьи, ни родственников, ни детей у нее не было.
Толя Шестак о себе сам рассказал. Он родом откуда-то из-под Риги, родился в 1929 или в 1930 году. Сразу после освобождения Прибалтики был задержан в лесу, нес продукты прятавшимся там родственникам. А родственники оказались "лесными братьями", партизанами-националистами. За что и получил немыслимый для его возраста срок, 25 лет лагерей. Отсидел часть срока, попал под какую-то амнистию, может как несовершеннолетний. После освобождения попытался уехать обратно на родину, но не задержался там и вернулся обратно. Потом женился на местной девушке, родили они двух замечательных дочек, 1956 и 1958 годов рождения. Проработал он всю жизнь кондуктором, путейцем, строителем и помер в 80-х годах прошлого века. Вспоминаю случай, когда Толя отказался голосовать на выборах в 70-х годах. Пришла избирательная комиссия к нему домой, а он послал всех подальше. Председатель комиссии сообщил об инциденте в поселковый совет. В течение часа приехали с Лесного «сердитые» ребята, забрали нашего дядю Толю. Возвратился он только с вечерним поездом пьяный и счастливый. На вопрос:"Ну, что, проголосовал" - ответил - "Да".
Мельник Степан, сидел в 13-м ОЛП на Раздельной. С его слов, семья его попала под оккупацию где-то на Украине. После освобождения Украины в 1944 году, он, как бывший в оккупации, получил срок "за сотрудничество". Не знаю, сколько он отсидел, но после отсидки на родину возвращаться не стал, а перевез мать с Украины на Раздельную. Женился на хохлушке, не знаю только, откуда она появилась на Раздельной. Родили они двух сыновей, Сашку, моего одноклассника, в 1956-м году, Сергея в 1959-м году. Проработали они с женой почти все время на складе экипировки на станции. В 1969-м году Степан вышел на пенсию и в тот же год переехал на Украину в Николаевскую область. Старший сын, Александр, после окончания школы уехал в Киров, поступил в сельскохозяйственный институт на факультет охотоведения, окончил его, и больше я о нем ничего не слышал.
Интересен дом, где проживала семья Степана Мельника. Во времена существования лагеря на станции Раздельная в этом доме был штрафной изолятор. Сейчас подобные изоляторы строят только на территории зон, их называют ШИЗО, штрафной изолятор, ПКТ - помещения камерного типа. А в то время он находился отдельно от зоны и охранялся тоже отдельно. Я часто бывал у них дома и никогда не задавался вопросом, почему у них через весь дом тянулся коридор, а престарелая мама жила в отдельной комнате. Много позже я узнал, что это за дом. В начале 50-х годов с жильем на Раздельной было напряженно, вот и занял Мельник этот дом, кое-что в нём перепланировал и жил там с семьей.
Хозяйствовал он как настоящий хохол. Дом его был как отдельный хутор. У него был свой колодец, причем единственный в поселке с "журавлем". Была в его большом хозяйстве баня. На огороде он даже тыкву как-то пытался выращивать, завёл очень большой цветник и что еще интересно - все изгороди в его хозяйстве были сделаны в виде плетней, около дома росла и малина, и смородина. За глаза не раз слышал, как раздельновские называли его "буржуем".
В конце 60-х годов его матушка умерла и когда Степан и Галина Мельник попадали на работу в одну смену, мне частенько приходилось ночевать у них дома. Не знаю почему, но Сашку и Сергея они одних дома оставлять боялись. Галина, тогда тетя Галя, приходила к нам домой, отпрашивала меня у родителей и до утра мы с сыновьями Степана были предоставлены сами себе. Иногда правда, ночью приходила с работы нас проведывать. И вообще наши семьи были дружны. Когда Мельник с семьёй уезжал на Украину, мы с друзьями помогали перевозить домашние вещи в вагон, переезжали они в крытом товарном вагоне. Потом, почти всю ночь просидели у вагона, ожидая, когда вагон прицепят к составу, и только засветло мы обнялись и простились, как вышло, навсегда.
Виталий Засухин 15.12.2014
|
0
