Светлой памяти архимандрита Спиридона (Лукича), в схиме — Дионисия |
Вятлаг
Уже
в лагере отец Спиридон пытался оспорить решение Тройки, обращаясь с жалобами в
прокуратуру и другие инстанции. Защищаясь, он писал: «Заподозрить можно любого,
оклеветать каждого. Но для того и ведется предварительное следствие, чтобы
невинного не осудить напрасно. Но каким положением социалистической законности
при вынесении мне этого приговора руководствовалась Тройка НКВД Житомирской
обл. — мне не известно». 10 октября 1940 г. помощник прокурора по спецделам
рассмотрел архивно-следственное дело и постановил «жалобу Лукича С.Н. оставить
как неосновательную без удовлетворения, о чем его уведомить».
В
лагере иеромонах Спиридон тяжело заболел. Порок сердца, анемия, цинга, ревматизм
и другие болезни превратили его в инвалида, «доходягу», он «не мог ходить,
передвигался на костылях». В эти дни «з/к Лукич» в своих письмах на имя
Прокурора СССР писал: «Я буду одним из тех, которые на наших глазах сошли в
могилу не дождавшись… справедливости».
Как
часто человеку кажется, что выпавшие на его долю испытания ему не перенести, и
он сойдет в могилу. Но батюшка оказался одним из тех немногих мучеников за
веру, кто не погиб в советских лагерях, а, претерпев все ужасы каторги, выжил,
не был сломлен духовно и послужил еще на благо святой Церкви Христовой.
Батюшка
не любил говорить о годах, проведенных в заключении. Те немногие крупицы его
воспоминаний, которые дошли до нас благодаря его духовным чадам, позволяют
представить, с каким достоинством батюшка нес свой исповеднический подвиг. Отец
Спиридон рассказывал, что «высоконравственный авторитет монашествующих в
лагерях был настолько высок», что уголовные хранили у них свои ценности. О себе
он не говорил, но, по-видимому, одним из таких «высоконравственных авторитетов»
был он сам. По словам батюшки, питание в Вятлаге было гораздо хуже, чем на
Соловках. И, тем не менее, будучи крайне ослабленным от недоедания и цинги, он
«сохранился от вкушения мяса все 10 лет пребывания в лагере».
Как
инвалида, из-за сердечной недостаточности, батюшку не отправили на
лесозаготовки, а определили в мастерскую расписывать игрушки. Так умение
рисовать, приобретенное в Лаврской иконописной школе, спасло его от, казалось
бы, неминуемой смерти. Представление о советской каторге можно составить и по
такому рассказанному батюшкой эпизоду. Как уже упоминалось, отец Спиридон не
брил бороду и не стриг волос, а волосы у него были очень густые и крепкие.
Когда он прибыл в ссылку, волосы у него аккуратно состригли, чтобы использовать
для изготовления театральных париков (не правда ли, это напоминает фашистские
концентрационные лагеря?).
Выход на свободу
30
августа 1947 г. отец Спиридон покинул Вятлаг — закончился 10-летний срок
заключения. Он приехал в Киев, надеясь вернуться в родную Лавру, которая в 1941
г. была открыта, но власти отказали ему в прописке. И вновь он едет в Житомир.
Старые
лаврские прихожане рассказывали, что когда батюшка в 1947 г. по возвращении из
лагеря впервые пришел на службу в Лавру и стоял в Крестовоздвиженской церкви
возле иконы Спасителя, то братия еле узнала его. И хотя власти не разрешили ему
вернуться в родной монастырь, батюшка по-прежнему фактически оставался лаврским
монахом. Покойный схиигумен Агапит (Кармаз) рассказывал, что у батюшки на клиросе
было свое место, и всякий раз, приезжая в Лавру, он пел за богослужением.
По
словам нынешнего уставщика Киево-Печерской Лавры архимандрита Поликарпа
(Линенко), он видел несколько справок, выданных в 1950-х гг. отцу Спиридону, о
перечислении им разных денежных сумм в качестве пожертвований на монастырь.
Таким образом, батюшка, как только мог — и пожертвованиями, и присутствием —
участвовал в жизни Лавры.
13
января 1948 г. правящий архиерей направил батюшку служить в Михайловскую
церковь села Крыловка Андрушевского района. В 1950 г. он переведен настоятелем
на приход в Чернигов. Настоятелем отец Спиридон был недолго, дефект речи —
последствие лагеря — мешал ему благоговейно совершать богослужение, и он ушел
за штат. Батюшку взял к себе священник Димитрий Погорский. В 1957 г. отец
Димитрий был пострижен в монашество с именем Феодосий, возведен в сан
архимандрита и назначен ректором Саратовской духовной семинарии.
В
1958 г. архимандрит Феодосий был рукоположен во епископа. Когда ему предложили
принять епископский сан, он вызвал к себе отца Спиридона и сказал: «Если вы
согласитесь наставить меня во всем монашеском и епископском, я приму сан».
Владыка Феодосий забрал батюшку в Пензу. И в Чернигове и в Пензе отец Спиридон
был настоятелем архиерейского крестового храма, в его обязанности входило и
обучение ставленников.
В
Чернигове очень близка была отцу Спиридону также много помогавшая ему инокиня
Анна, впоследствии игумения Черниговского Елецкого монастыря Амвросия
(Иваненко). Вместе с матушкой они восстанавливали Черниговский Троицкий собор и
реставрировали его росписи.
Реабилитация
В
феврале 1954 г. отец Спиридон обратился к Председателю Президиума Верховного
Совета СССР К. Е. Ворошилову с просьбой пересмотреть его дело и снять
судимость. Он писал: «По своему состоянию здоровья я являюсь по существу
инвалидом… нуждаюсь в систематическом лечении и наблюдении опытных врачей. Но
меня лишают этого, так как нужные мне врачи имеются только в Киеве, а жить мне
там хотя бы и временно не разрешают… Судимость… гнетуще действует на мое
состояние». 22 октября 1955 г. Лукич Спиридон Николаевич был реабилитирован. В
мае 1956 г. его возводят в сан игумена, а в марте 1961 г. — в сан архимандрита.
Но
радость реабилитации была омрачена новой волной гонений на Церковь: опять уничтожаются
храмы и монастыри, Хрущев обещает в 1980-м году показать по телевизору
последнего попа в СССР. В эти мрачные дни архимандриту Спиридону второй раз
пришлось пережить закрытие дорогой его сердцу обители — Киево-Печерской Лавры:
в 1961 г. власти закрыли монастырь, действующий на территории нижней Лавры.
Возвращение в Житомир
В
1970 г. батюшка выходит на покой и поселяется в Житомире. Православные
житомиряне всегда любили его, поддерживали и помогали чем могли. Рассказывают,
что когда в 1937 г. отца Спиридона арестовали, то его библиотеку и личные вещи
верующие разобрали по домам. Когда он вернулся в Житомир, то почти все вернули.
Батюшка поселился в небольшом домике в Октябрьском переулке. Его образ жизни
оставался таким же неизменным, как и прежде. Он был большим постником и
молитвенником. По свидетельству ректора Николо-Перервенской духовной семинарии
протоиерея Владимира Чувикина, батюшка каждый день совершал келейно весь суточный
круг лаврского богослужения.
В
Житомире батюшка взял к себе двух старушек монахинь, которые ухаживали за ним и
вместе молились. Когда эти матушки умерли, по каждой из них отец Спиридон по
году ежедневно вычитывал всю Псалтирь. Часто посещал он Житомирский
Спасо-Преображенский собор, принимая участие в богослужении.
В
свободные часы отец Спиридон пишет комментарии на труд митрополита Мануила
(Лемешевского) «Русские православные иерархи периода с 1893–1965 гг.», ведет
записи по вопросам богослужебного устава и пения, монастырского быта. Господь
даровал батюшке талант крепкой памяти. Он был одним из редчайших знатоков
православного богослужения, знал наизусть многие богослужебные тексты и
песнопения, помнил, как была расписана та или иная церковь в Киеве, в
Киево-Печерской Лавре. При всей любви своей к уединению отец Спиридон вел
обширную переписку с большим кругом лиц и не отказывал тем, кто искал у него
духовной помощи и совета.
Возрождение Лавры
В
начале 1980-х гг. возникла инициативная группа из бывших монахов
Киево-Печерской Лавры, чаявших открытия монастыря, и не только чаявших, но и
готовящихся к этому. Они собирали богослужебные книги, лаврские нотные
сборники… Иеродиакон Захария в Почаеве составлял списки тех оставшихся в живых
лаврских монахов, послушников и почитателей Лавры, которые бы могли в нее
вернуться. Список этот насчитывал до 30 человек.
Но
отец Спиридон, так много претерпевший и переживший, не верил, что это
когда-нибудь произойдет. Он говорил: «Даже если Лавру откроют, кто туда пойдет
— комсомольцы и пионеры?!». Но когда после открытия Лавры он в первый раз приехал
в нее и увидел множество молодежи, то плакал от умиления. «Откуда, — спрашивал
он, — в Советском Союзе могло взяться столько молодых людей, пожелавших пойти в
монастырь?».
В
июне 1988 г. новосозданной Печерской общине была возвращена территория Дальних
пещер с некоторыми наземными строениями и пещерами, а в 1989 г. передана
территория Ближних пещер. Для возрождающейся Лавры был очень дорог бесценный
опыт архимандрита Спиридона. Наместник Лавры епископ Ионафан (Елецких)
пригласил старца быть духовником монастыря. Батюшка часто приезжал в Лавру,
подолгу жил в ней, окормлял молодую монастырскую братию, совершал постриги,
исповедовал.
Да
и насельники Лавры нередко посещали его в Житомире, чтобы почерпнуть от него,
как живого источника отеческого Предания, знание лаврской богослужебной и
монашеской традиции. «Все это по возможности претворялось в жизнь… Кое-что даже
до сих пор поется только как выученное с его голоса», — пишет архимандрит
Спиридон (Письменный). «При почтенном, восьмидесятилетнем возрасте отец
Спиридон имел светлый ум, его можно было слушать сутками, из его уст изливался
обильный поток сведений по всем областям церковной жизни», — говорит о батюшке
архимандрит Поликарп (Линенко).
Последний Великий пост в Лавре и постриг в схиму
В
последний раз батюшка приехал в Лавру на Великий пост 1991 г. Он планировал
побыть весь пост и Пасху, а потом поехать в Житомир, чтобы решить какие-то
житейские дела. Но задержался и уехал только через три или четыре недели. В
Житомире он заболел. У батюшки внезапно начались сильные боли в животе. Врачи
долго не могли установить причину и назначить лечение, легкие болеутоляющие
средства не помогали, а от сильных батюшка отказался, так как, по его словам,
«они затуманивают разум».
Кроме
того, у него из-за сердечной недостаточности очень отекали ноги и на них
образовались незаживающие язвы, которые хоть и не болели, но требовали частых
перевязок и причиняли большие неудобства. К своим болезням отец Спиридон
относился очень спокойно и не придавал им особого значения, но, будучи очень
дисциплинированным, все предписания врачей выполнял беспрекословно. Из-за
постоянных болей батюшка вынужден был постоянно находиться в полусидячем
положении, отчего образовались большие пролежни.
Зная
давнишнее желание отца Спиридона принять великую схиму и учитывая его
болезненное состояние, обратились с письмом к тогдашнему наместнику Лавры
архимандриту Елевферию (Диденко). Отец Елевферий, взяв с собой певчих, приехал
к батюшке, чтобы совершить постриг. Но батюшка, попросив прощения у отца
наместника, отказался, объяснив, что по канонам постригать в схиму может только
схимник, а так как наместник не схимник, он «не может дать того, чего сам не
имеет».
Столь
великим ревнителем канонов был отец Спиридон, что даже на смертном одре
отказался нарушить их. Когда-то, еще до своей болезни, батюшка говорил, что
если человек пожил и потрудился в схимническом звании, то поминать его следует
именем схимническим, а если пострижен на одре смертном, то поминать нужно
монашеское имя, в скобках указав имя в схиме. Так батюшка и был записан в
Лаврский синодик и так всегда поминается — архимандрит Спиридон (в схиме
Дионисий).
Отец
Елевферий с братией послужили молебен о здравии и с тем уехали, а через неделю
приехали три священника-схимника и постригли батюшку в схиму. За три дня до
пострига у отца Спиридона прекратились изнуряющие боли, исчезла отечность ног,
стали затягиваться язвы и пролежни и начались посещения из мира духовного. Вдруг
батюшка начинал с кем-то разговаривать, потом, как-то сидя в глубокой
задумчивости, сказал, как бы сам себе: «Кто же это такие были, все такие
одинаковые?..».
Близкие
батюшке люди рассказывают, ссылаясь на его слова, что среди виденных батюшкой
был преподобный Дионисий, затворник Печерский, при жизни приветствовавший
преподобных, мощи которых почивают в пещерах, пасхальным возгласом и получивший
от них ответ. Священники, приехавшие постригать батюшку, не договорились
заранее, каким именем нарекать его, думали решить это на месте. Там все и
решилось. Отец Спиридон встретил прибывших возгласом: «Христос Воскресе!», и
его назвали в честь преподобного — Дионисием.
Блаженная кончина
После
пострига здоровье схиархимандрита Дионисия, к радости его окружавших, явно
пошло на поправку, но батюшка этой радости не разделял. На третий день
наступило резкое ухудшение, и он попросил пригласить священника. Пришел
настоятель кладбищенской церкви во имя святителя Николая (на Смолянке) отец
Василий Кобелюк. «Батюшка, читайте отходную», — обратился к нему отец Дионисий.
— «Что вы? — отвечал священник. — Давайте сначала причастимся». — «Я уже выпил
таблетки», — сказал батюшка. Но священник настоял, и батюшка его послушался и
причастился. Причастившись, отец Дионисий опять попросил читать отходную.
Батюшка,
облаченный в схиму, сидел на кровати, глаза закрыты. Дыхание все реже, все
тише, потом он открыл глаза, посмотрел на стоявших перед ним, из глаз
выкатилась слеза, вздохнул последний раз и почил — через час после принятия
Святых Таин.
Об
этом сообщили в Лавру. Умер отец Спиридон в понедельник утром, а во второй
половине дня лаврские монахи были уже в Житомире. Облачили почившего старца и
всю ночь читали над ним Евангелие. А в это время решался вопрос, где хоронить.
Батюшка завещал похоронить его в Корецком женском монастыре. И там сестры
начали готовиться, и даже могилу выкопали. Обратились к тогдашнему Киевскому
митрополиту Филарету (Денисенко), но он благословил хоронить в Киеве.
По
просьбе наместника Лавры, игумения Флоровского монастыря Антония (Филькина)
предоставила принадлежавшее монастырю место на Зверинецком кладбище. А в
могиле, приготовленной для отца Спиридона в Корце, похоронили прозорливого
старца архимандрита Парфения (Невмержицкого), который так же, как и отец Спиридон,
пострадал за веру Христову (в 1937–1947 гг. находился в заключении) и скончался
через день после батюшки.
Привезли
тело отца Спиридона в Киев во вторник вечером 3 сентября. Гроб поставили в
Крестовоздвиженском храме. Было попразднство главного праздника Лавры — Успения
Божией Матери, т. е. основные песнопения и чтения были успенские. 3-й день
после смерти, день погребения, пришелся на среду — день, когда в Лавре
совершается акафист Успению. Прочитали полунощницу, часы, начался акафист.
Поскольку храм маленький, гроб стоял посредине, а вокруг встали священники,
читавшие акафист. После акафиста — Литургия и отпевание. Было множество народа,
приехал архиепископ Пензенский Серафим (Тихонов).
Архимандрит
Поликарп, участвовавший в отпевании, говорит, что, когда он хотел поправить
крест в руках батюшки, его поразило то, что рука была светлая, как воск (только
маленькое синеватое пятнышко там, где входила игла капельницы), мягкая и даже
теплая. 9-й день кончины пришелся на празднование Собора преподобных Дальних
пещер, 20-й — на Рождество Божией Матери, 40 — на Собор преподобных Ближних
пещер. (В дни памяти Соборов преподобных отцов Печерских в Лавре всегда
совершается панихида по почившей братии.)
Завершая
рассказ об отце Дионисии (Лукиче), хотелось бы сказать, что значение трудов
батюшки для Успенской Киево-Печерской Лавры, да и, наверное, для всей нашей
Церкви неоценимо. Во многом благодаря отцу Спиридону сегодня мы можем видеть
лаврское богослужение во всем его благообразии. «Как благодать священства от святых
апостолов до наших времен передается живыми преемниками в таинстве
рукоположения, так и отец Спиридон явился для нас, Киево-Печерской братии,
живым носителем и передатчиком той монашеской культуры и традиции, того святого
Устава монашеской жизни и молитвы, посредством которого лики преподобных отцов
Печерских восходили в горние обители», — говорит архимандрит Поликарп
(Линенко).
Творческое
наследие архимандрита Спиридона в полном объеме еще предстоит собрать. В его
трудах отразилось все многообразие его талантов, в них отразилась его забота о
Церкви и родном монастыре. Большой интерес представляют заметки по вопросам
богослужебных чинопоследований, в частности «Проскомидия, или Практическое
руководство по совершению Божественной литургии» (заметки эти сделаны были для
учащихся Пензенской семинарии), а также воспоминания о старинных правилах,
практиковавшихся в Лавре, забытых деталях иноческого быта. Сохранилась
звукозапись беседы с отцом Спиридоном, где он рассказывает о пребывании в
Вятском лагере.
Особую
историческую ценность представляют его воспоминания о наместниках
Киево-Печерской Лавры, рукоположенных в епископский сан. Это небольшие статьи,
которые, по всей вероятности, дополняют и комментируют статьи митрополита
Мануила (Лемешевского), изложенные им в знаменитой книге «Русские православные
иерархи периода с 1893–1965 гг.». В них ярко отразился характер батюшки, его
любовь к родной обители — Киево-Печерской Лавре.
В
2011 г. исполнилось 20 лет со дня кончины исповедника схиархимандрита Дионисия
(Лукича). Но и по сей день житомиряне огорчаются из-за того, что отец Дионисий
не похоронен в Житомире — ведь здесь он прожил более двух десятилетий и здесь
скончался. Однако историческая правда требует сказать, что отец Дионисий не по
своей воле покинул Лавру и Киев. А для православного Житомира великим счастьем
и приобретением стало то, что в нем жил этот замечательный человек — исповедник
веры, истинный монах и подвижник.
Источники:
ГАК.
Ф. 182. Оп. 2. Ед.хр. 17.
ГАЖО.
Ф. Р – 5013. Оп. 1 Ед.хр. 19980 – П.
Биографические
сведения о братии Киево-Печерской Лавры, пострадавшей за Православную веру в 20
столетии. К.: Типография Киево-Печерской Лавры, 2008.
Поликарп
(Линенко), архим. Краткие заметки к уставу богослужения Успенской
Киево-Печерской Лавры // Печерський благовісник. 2004. № 1.
Спиридон
(Письменный), игум. Несколько слов об истории Киево-Печерского лаврского
распева / Докл. на I Международном регентском съезде. М., 2001.
Чувикин
Владимир, прот. Хранитель отеческих преданий // Кириллица. 2000. № 8.
монахиня Евтропия (Бобровникова) (Киев),
Игорь Александров (Житомир)
ИЗ
РАССКАЗОВ АРХИМАНДРИТА СПИРИДОНА
Когда
батюшка жил в Ионинском монастыре, бывший келейник старца Ионы рассказал ему
следующую назидательную историю. Как-то раз преподобный шел по монастырю, а ему
навстречу шел послушник, который нес послушание на кухне. В руках у послушника
была стопка тарелок, поэтому взять благословения у старца он не мог. Послушник
растерялся, а старец ему говорит: «Кинь!». Послушник, не раздумывая, бросил
тарелки на землю, и старец его благословил. Тарелки, конечно, разбились, за что
послушник был наказан. Но вскоре сам преподобный Иона ходатайствовал, чтобы
послушника, за такое безоговорочное послушание постригли в монахи, несмотря на
то, что он совсем недавно пришел в монастырь.
Этот
же келейник рассказал о том, как преподобный Иона, увидев, что один из его
келейников, убирая в келии, поставил книгу вверх ногами, заставил других
келейников перевернуть того вниз головой и спросил: «Ну как тебе? Нравится?!».
Этот урок на всю жизнь запомнил не только нерадивый келейник, но и другие, в
том числе и отец Спиридон.
В
конце 1920-х годов отец Спиридон был еще послушником в Китаевской пустыни.
Однажды его отпустили из монастыря домой, проведать маму, а он не успел вовремя
вернуться. В наказание за проступок его на две недели отправили на кухню
чистить картошку. Он пришел к повару и говорит, мол, так и так, меня к вам
направили в наказание на две недели. Услышав это, повар воскликнул: «Чем же я
так провинился, что уже 20 лет чищу картошку?!».
Об
о. Спиридоне вспоминает архимандрит Поликарп (Линенко):
Пример ревности
В
1991 г. Пасха совпала с Благовещением. Мы пели в Крестовоздвиженском храме на
правом клиросе. При соединении двух служб — пасхальной и благовещенской — в
пасхальную службу вставляется полиелей в честь праздника Благовещения.
Отслужили полиелей, и после чтения Евангелия мы спели «Воскресение Христово
видевше…» три раза. В обычной пасхальной службе, когда нет такого совпадения,
«Воскресение…» поется после 6-й песни канона (после кондака и икоса), а если
полиелей есть, то повторять его уже не нужно, так как его уже пропели. А мы не
сообразили и запели во второй раз.
Тут
открываются правые врата: отец Спиридон, этот немощный старец, трясется весь и
машет мне рукой. Я подбегаю к нему, а он меня пальцем в лоб — бух: «Что ж вы
такое поете?!». Но, когда мы пришли в келию, уж как батюшка сокрушался! Он не
только все время просил у меня прощения, но даже в лоб целовал. Насколько мы
нерадиво келейничали у батюшки, а он смирялся перед нами. Хоть у батюшки
характер был вспыльчивый, но он многолетними монашескими подвигами обуздывал
его.
Чувство юмора
Первая
седмица Великого поста — время, когда все православные призываются к духовному
бодрствованию, и Церковь напоминает нам словами святого Андрея Критского: «Душе
моя, душе моя, восстани, что спиши? Конец приближается…». После Великого канона мы провели батюшку в
келию и, жалея его старость, просим: «Батюшка, вы хотя бы чайку попили».
Уговорили выпить горячего чаю. Отец Спиридон, будучи великим постником, ни
слова не сказал нам, что нынче дни особо строгого воздержания. А в коробке
лежал сахар, кусочков четыре-пять оставалось. Батюшка так с хитрецой улыбается
нам, показывая на сахар, потом поднимает палец и говорит: «Конец
приближается!».
Пример монашеского почитания старших
В
то время наместником монастыря был архимандрит Елевферий (Диденко). Батюшка
рассказывал, что однажды в алтаре вынимал частицы и не заметил, как вошел отец
наместник, поскольку стоял к нему спиной. Тем не менее это так огорчило отца
Спиридона, что он долго сокрушался из-за своей непочтительности.
Пример рассудительности
Мария
Васильевна, мама отца Владимира Чувикина, которая ухаживала за батюшкой,
рассказывала, что как-то раз в доме, где жил батюшка, кончились продукты.
Оставались только яйца, а день был постный. И батюшку стали уговаривать съесть
яйцо, дескать, Бог не вменит это во грех, поскольку есть нечего. Но он ответил:
«Нет, надо потерпеть. Господь испытывает нашу веру». И не стал есть.
Источник: http://cpg-ru.in.ua/2013/03/blog-post_8412.html#more
|
