«Вятлаг — Утёмово» или обычная биография «обычного» тюремного доктора.
«Первого ноября одна тысяча девятьсот девяносто первого года, когда первый снег едва лёг на ещё не простывшую грязь, в длинном синем плаще с рукавом реглан, в чёрного цвета широкополой и слегка помятой шляпе из фетра, обмотанный шарфом ядовито-алого цвета, при бороде и усах, в тонированных дочерна очках-капельках он шагнул на территорию ИК-16 Учреждения К-231, именуемой в среде З/К «больничкой» ( или п/л»Козлёнок»), а в народе — » шестнадцатый» (лаг. пункт) и за ним с лязгом захлопнулись металлические решётки тюремной проходной.
Так началась моя эпопея в Вятлаге и вот уже пятнадцать лет, почти без перерывов, я лечу осуждённых в центральной больнице бывшего Вятлага — последнего островка всесильного и всепоглощающего ГУЛАГА, где некогда отбывал ссылку и САМ «Железный Феликс», где Татьяна Окуневская руководила созданным ею театром из таких же, как и она сама политзаключённых, где футбольную команду «Динамо» тренировал Эдуард Стрельцов, и куда приезжал на гастроли тогда ещё мало кому известный артист то-ли Ижевской, то-ли Сыктывкарской филармонии Валерий Леонтьев…
«Врач анестезиолог-реаниматолог хирургического отделения Центральной больницы Учреждения К-231″ — последняя запись в моей трудовой книжке. Инспектор по кадрам записывал мою специальность по буквам, кряхтя и вздыхая, и, наконец, подъитожив: «Ну и профессия у тебя — язык сломаешь!» Начальник больницы прозвал меня ксендзом, а коллеги до сих пор обращаются ко мне по имени, не всегда вспоминая мое отчество.А «жулики» прозвали просто — «выключатель». А может и ещё как-то, но я этого не знаю. Коллеги восприняли меня неоднозначно: врачи – с нескрываемым недоверием и предвзятостью к «москвичу залётному», сёстры – с любопытством и высокомерием: «Видали и не таких».
В первый же день меня проверили на «вшивость», подослав ко мне жулика с просьбой передать на волю письмо, затем — на умение пить неразбавленный спирт (ХА! – вот этого не стоило делать – за четыре года в реанимации и многочисленных «практик» чего я только не пил). А на следующий день мне уже пришлось «оппонировать» докладчику на патолого-анатомической конференции (неужели они у нас тогда были?!) в присутствии начальника медицинского отдела. Вот тут пришлось проявить некоторую находчивость, дабы не «подставить» коллегу-терапевта (Впоследствии, как оказалось, интеллигентнейшего врача — питерца, которого звали не иначе как «карманный доктор». Но это уже другая история) и от «оппонирования» скрытно перейти к защите, что мне с блеском удалось, благо знания мои были ещё свежи, да и трепаться я тогда умел куда лучше, чем теперь. Обсуждался летальный исход молодого человека, погибшего в результате молниеносной формы вирусного гепатита с геморрагическим синдромом и кровотечением из ЖКТ (желудочно-кишечного тракта). С тех пор за мной прочно закрепилось «погоняло» — «ДВС-синдром», которое меня нисколько не удручало, так как почти на половину состояло из моих инициалов. К тому же «синдром» со временем потерялось и осталось только «ДВС». А обижаться в зоне противопоказано категорически, ибо «обиженный» означает то же самое, что и «опущенный». Как любил повторять наш начмед: «У нас обиженных ебут», а из песни слова не выкинешь.
А потом было много рутинной повседневной работы, которой я отдался со всем моим «юношеским» максимализмом и рвением. Резаные и колотые ранения, многочисленные травмы, ампутации конечностей (а пальчики я устал считать), желудочные кровотечения, мастырки (членовредительства) и олеогранулёмы, инородные тела ЖКТ ( не забыть бы рассказать, как доставали мы электрод из желудка, комплект домино, бутылку и «ежа» из заднего прохода), грыжесечения, геморроидэктомии, отравления и обморожения, ожоги, цинга, пеллагра (ещё существуют врачи, которые видели как это выглядит наяву?) и т.д, и т.п.»
Когда-нибудь я, если не забуду, опишу всё более детально. А интересненького было немало.
Доктор Дима –– «выключатель», ДВС, dok_sed, и, «время собирать камни».
Только собирать как-будто и нечего. И только детвора в посёлке кричит мне при встрече: «Здравствуйте!» И совершенно точно один из френдов определил нашу профессию: «Анестезиология — ни жизни, ни судьбы». Теперь я уже полтора года, как пенсионер ФСИН. А с 17 июля прошлого года врач анестезиолог-реаниматолог терапевтического отделения больницы (вольной) в пос. Лесной. 26 сентября больнице «стукнет» аж 69 лет. Старушка — по общечеловеческим меркам. Больница всего лишь на год младше самого Лесного – бывшей столицы Вятлага, одного из многочисленных подразделений бывшего Гулага. И если уж говорят про «места не столь отдалённые», то это именно про Вятлаг: всего тысяча километров до Москвы, но добраться в наши края порой труднее, чем на Камчатку. От Кирова (более известного москвичам как Вятка, и то по названию одноимённой стиральной машины) по дороге 250 км. Да только дорога эта далеко не всегда и не везде бывает проезжей. До райцентра (Верхнекамского района Кировской области), г.Кирс – 80. Первыми врачами в больнице Лесного были политзаключённые: столичные врачи, профессора попавшие под жернова репрессий всемогущего ГУЛАГа. Первым хирургом – Главный хирург Черноморского флота. Все они уже давно вернулись к своим пациентам и родным. Иных уж нет.
Вот как описывается больница тех времён в книге В.Бердинских «Вятлаг-60»:
«В штате управления лагеря был санотдел (САНО), руководивший всей медчастью лагеря. В 50-е годы, кроме начальника, в нем были врач, снабженец, 2 врача СЭС. В самом посёлке Лесном имелась поликлиника с больницей для лечения начсостава, офицеров, солдат, членов их семей,других вольнонаемных. Заключенным оказывали медпомощь в санчасти каждого ОЛПа (прим d-s.: отдельный лагерный пункт). Там же они получали освобождение от работы по болезни или ОП (отдых производственный) на несколько дней. С тяжелыми заболеваниями лечились на 16-м (больница до недавнего времени именовалась ИК-16, хотя и располагалась намного ближе – в 4-х километрах южнее Лесного, на месте бывшего роддома для осуждённых-женщин) ОЛПе — центральной больнице для з/к, куда больных и саморубов доставляли вагонзаком или санитарной дрезиной скорой помощи. Располагалась больница в 50 км к северу от Лесного. На этом же санитарном ОЛПе были хирургический барак с операционными, туберкулезный двухэтажный корпус, психоотделение, кожвенерологический барак, инфекционное и терапевтическое отделения. А кроме этого — пересылка, хозбарак и ШИЗО. Врачи в большинстве своем в 50-е годы были уже вольными или освободившимися без права выезда. В предыдущие годы имелись врачи, причастные к шумным кремлевским процессам. Пациент-заключенный 50-х годов пишет о них так: «О медиках 16-го больничного кто-нибудь напишет много доброго. Как специалисты врачи, как люди-человеки они заслуживают похвалы людской. Сразу же после 53-го разрешили комиссовку — списание по болезни больных. Скольким они продлили жизнь на воле или хотя бы позволили умереть не в советских Бухенвальдах. Отношение врачей больничных было человеческое; если больные были истинно больными и не были скотами по отношению к врачам. Не повернется язык говорить худого, если этого не было. Часто, очень часто врачи стремились дать отдохнуть работягам-доходягам перед отправкой их на повал, если видели, что выписываемый обратно «дойдет до ручки». Ему приписывали повторное лечение в стационаре или санчастях при лагерных пунктах. Но были и среди врачей подлецы, однако это все же единицы, а не массовость явления. Обычнее всего это врачи-женщины, обиженные мужиками, природой или судьбой. Но это единицы. Основная масса врачей — подвижники Божьей милостью, человеколюбы.
Немало было в больнице людей с рублеными ранами и «саморубов» (человек сам наносил себе удар топором по руке, чтобы не работать и попасть в больницу). Передохнуть в больнице от тяжкого труда на повале для многих было спасением.
Случались вещи самые невероятные. В санчасти в конце 50-х годов один зэк съел разжеванную электролампочку, другой проглотил партию домино, третий — ложку и вилку. Особенно модным было глотание «якорей». Это комок проволоки с выступающими острыми концами, который заглатывали вместе с мякотью хлеба с привязанной суровой ниткой. Мякиш в желудке рассасывался, и острая проволока при малейшем движении за нитку вызывала кровавую рвоту. Такого «якориста» отправляли на операцию и оперировали без всякого сожаления. Встречались врачи воистину золотые руки. До сих пор хорошо помнят местные жители замечательных врачей-хирургов, кандидатов медицинских наук Михаила Эдуардовича Утцаля (осуждён по 58-10)(прим.d_s:Утцаль Михаил Эдуардович (02.11.1882 – ?), надворный советник.
В службе с 1908, с 09.1914 младший ординатор Севастопольского военно-морского госпиталя. В гражданскую войну в белом Черноморском флоте, с 06.1919 старший ординатор госпиталя. В 1930-е врач 1 городской больницы в Севастополе, кандидат медицинских наук. Жена Лидия Петровна (ум. 16.10.1927).), Эдуарда Ивановича Калимбаха, врача-фронтовика Анну Куприяновну Купчину, врача-гинеколога Льва Николаевича Ментвида.В составе медиков и вообще специалистов Вятлага было большое количество русских немцев.
Порой медики делали воистину чудеса. Вот какой случай вспоминает один заключенный середины 50-х годов: «Работал тогда в больнице хирург Иван Владимирович, молодой — лет около 30. Кажется, из Яранска. Сбил старуху на своей машине — 3 года. Однажды привезли сюда с севера заключенного-грузина с топором в голове. Он был мертв. Иван Владимирович в ту ночь был дежурным врачом, жил в зоне в бараке хозобслуги. Что-то ему понадобилось зайти в морг, где грузин лежал. Он и обнаружил, что грузин (по-лагерному, как и любой кавказец, «зверь») еще живой. Созвонился хирург с начальником больницы, попросил разрешения прооперировать полуживого-полумертвого. К утру вынул из головы топор, очистил череп и мозг от осколков и тронутого мозгового вещества, которого и вынул из черепа грамм 200. Самое удивительное, что у этого счастливчика — выходца с того света — никакой орган не парализовало, Я сам видел его в больнице. Мужик лет под тридцать, через половину головы — точно посередине огромный шрам, уже без повязки, почти заживший, а из одной ранки, как из тюбика пасты, выжимается белое-белое вещество. Мужчина разговаривал, смеялся и ходил по палате». У хирургов в Вятлаге всегда было много работы. Многие достижения лагерных врачей остались неизвестны обществу. Тот же очевидец считает, что, по его многолетним наблюдениям, в зонах минимум 30% нуждаются в лечении дебильности, если только она лечится. Вятлаг имел также Дом ребенка (для младенцев женщин-заключенных), свой Дом отдыха.»
Сегодня ФБУ «Больница УРУОУХД УФСИН по Кировской области» — так теперь она именуется, расчитана на 120 коек. Есть хирургическое(на 25 коек), терапевтическое(на 40 коек), детское (на 25 коек), инфекционное (на 15 коек), родильное(на 20 коек) отделения.
Хирургическое отделение расположено в отдельном деревянном корпусе. Имеется и поликлиника. Роддом до недавнего времени располагался в деревянном «здании» (точнее – бараке), построенном ещё в довоенные годы. И только год назад под него отвели третий этаж каменного трёхэтажного здания, подлатав, подкрасив и наведя в нём марафет. Впрочем, и старое не бросили, а переселили в него инфекционное отделение. Подвал этого здания с момента постройки заливали сточные и верховые воды, создавая прекрасные условия для размножения комаров и прочих тварей. Первый этаж вечно промерзал и кроме скорой помощи на нём обитателей не было. Нет были: комната дежурного врача(чаще пустующая), складские помещения, да «конференцзал», в котором изредка устраивались траурные церемонии почившим сотрудникам больницы по причине отсутствия более холодного помещения(за исключением разве что морга). После пожара подвал наскоро осушили, установили электрообогреватели и перевели сюда детское отделение и аптеку.
Больница ведомственная и в первую очередь обслуживает сотрудников колоний. Но поскольку другой больницы нет, то и местное население лечится в ней же. Соответственно финансирование осуществляется из двух источников: УФСИНа и ФОМСа. УФСИН выделяет деньги на военных, ФОМС — на остальных. Но, как говорится: «У семи нянек дитя без глаза». На оборудование деньги практически не выделяются (те, что выделили, ушли на установку противопожарной сигнализации) и потому оно всё давно морально и физически устарело и пришло в негодность. Наш рентгенаппарат в поликлинике помнит ещё первых врачей. Недавно вышел из строя ФЭК в лаборатории и вот уже две недели лаборатория не определяет даже гемоглобин. Сан.авиация к нам летать не любит – «Вы денег не платите». До райцентра тяжелобольного человека по нашим дорогам просто не довезти, а ребёнка и подавно. Вот и остаются наши пациенты заложниками «двоевластия». В том числе и дети. А кризис усугубил и без того нелёгкое положение больницы и наших подопечных. Колонии закрываются (видимо россияне стали более законопослушными),хиреет посёлок – бывшая «столица Вятлага», а вместе с ним и больница. Но люди продолжают здесь жить, работать, любить, рожать детей и, увы, — болеть.
Поэтому мы и хотим хоть как-то оборудовать «палату интенсивной терапии» в детском отделении, чтобы можно было на месте оказывать помощь хотя бы детишкам. Но реанимационное оборудование стоит по сегодняшним ценам очень дорого. До сих пор нам никак не удаётся приобрести респиратор для новородков. А посему любой новорожденный с патологией дыхания фактически приговорен к смерти. Единственный РО-6 в операционной хирургического отделения для этой категории не годится. Нужен специальный и с автономным питанием для транспортировки детей в Киров в ДОКБ. В прошлом году фонд «Созидание» подарил нам прикроватный монитор, который так и кочует из детского отделения в хирургию, из хирургию – в роддом, из роддома опять в детское.Фонд «Справедливая помощь» Доктора Лизы doctor_liza подарил детскому отделению кислородный концентратор и теперь мы уже не дышим из подушек. Благодаря моим друзьям удалось прожить год почти без летальных исходов среди детей.
Но есть и «последствия» кризиса. Всё больше в отделении стало появляться детей-«отказников». Вот и теперь в отделении таких двое. Обоим месяц от роду. Мамашам их, больше занятым промыслом «горькой», не до собственных «отпрысков». Одна уже лишена родительских прав на первого ребёнка, у второй их пятеро и все без отцов. И потому дети оказались в больнице. Здесь они пробудут до окончательного оформления документов и перевода в дом малютки. Примерно месяц, а может и больше. В отделении сегодня нет молочных смесей, не хватает средств для ухода за детьми, нужны разовые подгузники. Не за горами зима (как говорят – в Вятлаге только два времени года: месяц – лето, остальное – зима) и будут нужны электрообогреватели. Мебель тоже просится на свалку.Вот, пожалуй, и всё о себе и больнице. Извините, что не уложился в три строчки. Ваш уже не тюремный dok_sed.
Спасибо доктору за статью.Где реальность, где вымысел наверное трудно понять.Но то,что сегодняшнее положение дел в медицине мягко говоря ненормальное-очевидно.
Вымысел если и есть то не большой. Все так и есть и было в реальной жизни, Вятлага, Лесном. Приходилось обращаться за помощью больнички ИТК - 16. Дергали там зуб мне,все прошло класс, спасибо доктору, фамилии и имени я не знал и не знаю. Виктор Тупысев помог попасть на прием к врачу.("Располагалась больница в 50 км к северу от Лесного"). Это ветка ЖД уходила от ст.Раздельная до ИТК -19 (Сосновка) и примерно на шестом или седьмом километре уходил в лево ( Виктор Засухин поправь если ошибся) ус ЖД на старый шестнадцатый так мы называли охотники это место. Первый раз я попал на старый шестнадцатый в 1965году. Там был сенокос у семьи Боболевых и я с ними ходил туда. Еще в тот год стояло двухэтажное здание ("туберкулезный двухэтажный корпус")Меня удивило, что так хорошо сохранилась побелка стен в комнатах, были украшены потолки в некоторых комнатах(нарисованы или при помощи трафарета нанесены листья кленовые. Ещё рядом были здания разрушены. Не далеко находится кладбище, но его я нашел уже в 1980году. Спасибо за статью Дмитрию Седых, Александру за проделанную работу.
У него свой сайт есть ...и уже давно - очень любил я заходить на него - один из грамотнейших и образованных людей нашего района -умеет очень интересно писать
Андрей и тебе спасибо. И вообще, всем неравнодушным спасибо! За сутки этот материал посмотрело более 180 человек - это рекорд... Я то же внимательно слежу за работами Дмитрия, правда в последнее время, видимо устав от сует мирских, он пишет лишь короткие заметки в своем блоге на ЖЖ (Борис, это не сайт Д. Седых). Думаю, что это человек с огромным творческим потенциалом и настоящий Доктор ! P.S. Кстати - Дмитрий один из первых пользователей нашего сайта.
Добрый вечер всем. Я был в Чабисе с 1967 по 1970 год. Мама со мной приехала к отчиму, который отбывал наказание. Очень мало фото о Чабисе, постараюсь найти и опубликовать. Всем добра!
Скворцов Борис Васильевич-мой дед.Родился 29 июля 1926 года в деревне Зубилиха Горьковской области.Пошёл воевать в декабре 1943 года,но, так как ему не было 18 лет, был направлен в учебку ,на курсы танкистов.В начале 1945 года воевал в составе 3-й гвардейской танковой армии ,входившей в 1-й Украинский фронт.В боях под Бреслау танк дедушки был подбит и сгорел,двое его товарищей погибли.Участвовал в штурме Берлина и в Пражской операции.За проявленное мужество и отвагу,в звании младшего сержанта,был награжден орденом славы 3-й степени ,медалью"За взятие Берлина" и медалью"За освобождение Праги".После войны служил в Чехословакии,Австрии и Германии.Домой вернулся в 1950 году.С 1962 года работал в железнодорожном отделении пос.Лесного.Прошёл путь от кочегара до машиниста паровоза.Неоднократно удостоен звания "Ударник коммунистического труда."Ушел из жизни 30 ноября 2002 года.Похоронен в поселке Лесном.Мы гордимся нашим дедом!
А какое это было событие вселенского масштаба-открытие кинотеатра! Ходили практически на все фильмы:семьями, классами, коллективами. А геометрия дорожек объясняется очень просто: по окончании сеанса люди выходили из зала по бокам кинотеатра. Вон маленькая дверь около трубы.
0
