"Конвой, Учебный и Спецназ или
мои первые офицерские годы..."
Эту трилогию из трех книг, писал, чтобы люди, которые жили, работали, служили или отбывали срок в этом суровом, таёжном, по-своему красивом и замечательном крае, вспомнили, а те, кому не довелось там побывать, знали, хоть немного о том времени, и о тех людях, которые прошли этот непростой путь...
Сейчас ведутся переговоры с издательствами... дата выхода книг пока открыта... думаю не ранее второй половины 2020 года...
Отрывок из моей книги...
… Удивительный край, о котором ходили легенды… Где правда, а где вымыслы, тогда трудно было определить, но сейчас многое стало известно. Открылись архивы НКВД – МВД - ФСИН, и стало возможным, многое узнать и прочитать из первоисточников…
Много поговорок существовало, вот одна из них, о климате, о погоде… Здесь, имелось ввиду, весь Кайский край… «Говорят, что у нас здесь, июнь, ещё не лето, а июль, уже не лето… И это правда…В апреле ещё мог лежать снег…
Я удивлялся, как здесь люди, на своих маленьких участках, умудрялись выращивать и картофель, и свеклу, и даже помидоры с огурцами, в маленьких теплицах… Но, в основном, здесь собирали ягоды и грибы… И надо сказать, что практически, в каждом доме, была клюква, брусника, облепиха и грибы, самые разные…
Я помню, вначале, когда мы только приехали, старожилы и ветераны, которые прослужили здесь больше 10-15 лет, нам сочувственно говорили: «Ну, вы попали, ребята… За что, вас сюда?» И продолжали: «Даже, Феликс Эдмундович Дзержинский, который отбывал ссылку, за революционную деятельность, не выдержал, и сбежал отсюда…
Позднее, в своих мемуарах он писал, что, «… сии места для жизни не пригодны…» Удивительно, но даже сохранился тот барак, в котором жил Дзержинский, и мемориальная доска на нём…
Как всё знаково, и, наверное, не случайно в этой жизни, места, в которой отбывал свой срок человек, который стоял у истоков ВЧК – НКВД, и который не выдержал сам этих суровых климатических и бытовых условий, сбежал, но система которую построили, уже после его смерти, выбирает этот край, для одного из самых страшных своих изобретений - Гулага, и располагается на этих же землях, вернее болотах, и непроходимой тайге, и пропускает через эти жернова более 100 тысяч человек, больше половины из которых, навсегда остались лежать в братских могилах, без памятников, крестов и других опознавательных знаков…
Никто и никогда не сможет найти останки этих несчастных людей, волею судьбы, оказавшихся в переплёте классовой борьбы в довоенный период, и в период борьбы с врагами и шпионами во время войны, и в разгар борьбы с космополитами безродными и делом врачей, и переселением целых народов и этносов во время войны и после неё…
Среди осужденных, и отбывающих свой срок в лагерях, заключённых, были люди самых разных специальностей, разных национальностей, разного социального положения…
Побеги случались частенько…Стремление к воле и к свободе, наверное, естественное желание и сущность любого живого существа, тем более - Человека …
Я был поражён, когда мне рассказали историю, как в одном из лагерных пунктов, заключённые сами сделали из бензопилы «Дружба», вертолёт… И на этом вертолёте, перелетели основные ограждения, и совершили побег… Это было из области фантастики… В это трудно было поверить, но, история эта была жива и пересказывалась вновь и вновь, из года в год…
Также, как история об одном беглеце, побег, которого удался, и никто, никогда бы его не нашёл, если бы, через много-много лет, он не был представлен к Золотой звезде Героя Социалистического Труда… Он давно уже жил и работал в Москве, прошло несколько десятков лет…. И наши доблестные розыскники, всё равно, его узнали и нашли… Вот такие истории и легенды, нам мальчишкам, рассказывали бывалые офицеры и старожилы Вятлага…
В самом Лесном, были Центральные механические мастерские, где работали и вольнонаёмные, и бесконвойники зэки, и ремонтировали практически всё, и локомотивы паровозного депо, и машины, и сельскохозяйственную технику, и вообще всё, что им приносили, или привозили… Не было того, чтобы они не смогли сделать или починить… Это вызывало не только удивление, но и уважение, к этим людям, с такими покалеченными и покорёженными судьбами…
Каждая зона или лагерный пункт специализировался на чём-то своём… Кто-то делал добротную мебель и изделия из дерева… Шахматы и нарды ручной работы…Кто-то из металла, ковку, чеканку, ножи… Причём, без преувеличения, можно сказать, что каждое изделие – это произведение искусства… Были замечательные художники, которые писали картины и иконы… Я поражался, сколько талантливых людей, здесь сидят…
В самой зоне, внутри, я был всего раз или два, и то случайно… Как-то, приехав в командировку, в один из батальонов, который располагался в Сосновке, комбат – майор Бяков, симпатичный и добрый по своей натуре человек, предложил мне постричься… Я по наивности, спрашиваю: « А где у вас здесь парикмахерская?»… Мы выходим из штаба батальона, и он ведёт меня в жилую зону, через «колючку» и посты, через КПП… Мы входим в барак, где я впервые так близко увидел людей, в полосатой робе… Это и есть особо опасные рецидивисты, которые осуждены по статьям, где предусмотрены сроки от 10 и более лет…
Я помню это состояние и сейчас… Какое-то оцепенение вначале, потом ужас, удивление… Я попал в другой совершенно мир и другие реалии… Ко мне подвели маленького, худенького и согнутого жизнью и сроком человечка… Это был старый еврей… И кличка у него была - «жид», так его здесь называли, но как мне показалось, совершенно беззлобно…. Он не обижался на это и было видно, что давно с этим свыкся… Это тоже для меня было непонятно, ведь это слово всегда было обидным, для всех евреев…Оно всегда носило оскорбительный и уничижительный смысл и оттенок…
Цвет лица у него был пепельно-серым… И редкие зубы, которые я увидел при улыбке, были тёмно-коричневого цвета, видно из-за постоянного употребления чифиря…Кожа на лице была сморщенная…Глубокие складки испещрили это человеческое лицо, на котором отпечатались все страдания и лишения, которые ему пришлось перенести в его жизни… Он был парикмахером в этом лагере….
На вид я затруднялся определить его возраст…. Он поздоровался и предложилмне присесть на табуретку….Он принёс с собой ножницы, бритву и бе лую салфетку или полотенце… Во мне боролись двачувства, чувство брезгливости, хотелось встать, отказаться от стрижки и как можно быстрее уйти отсюда…. И чувство любопытства, рядом стоял комбат, который как всегда улыбался, и от него шло такое благодушие…
Он мне рассказывал, что и он, и его офицеры частенько пользуются услугами этого лагерного парикмахера, и я заставил себя сесть и сам себе сказал: «Пройди и ты такое испытание… Значит, так надо!», и почему-то вспомнил в этот момент, своего деда, который мне рассказывал, как он во время войны, работал вместе с трудармейцами- заключёнными, в Нижнем Тагиле, спал с ними, ел с ними, и отзывался очень тепло, рассказывая, как они друг друга поддерживали…
Он привёз оттуда на память нож, сделанный руками какого то зэка, и подаренный ему…Я сохранил его, и он лежит в моём кабинете и сейчас, напоминая мне о деде, и о том времени и месте, о котором, когда – то, очень давно, рассказывал мой дедушка, своему маленькому внуку, что пришлось пережить, и куда его забросила судьба, в те далёкие и непростые времена…
И я подумал, что наверное, это неспроста, и моя судьба приготовила мне такой эпизод в моей жизни, это урок, который я должен усвоить, и пройти через это….
Парикмахер приступил к своему делу и начал рассказывать о себе, чем привёл меня в ещё больший ступор, и размышления… Оказалось, что он сидит уже больше 30 лет, что посадили его ещё до войны… Уже не помню за что, и по какой статье, что родных и близких у него не осталось… и выходить отсюда ему некуда, да и не зачем… Здесь, у него дом родной, всё знакомо, и он привык к такому образу жизни…
Меня, как будто парализовало… Я слушал, пытался понять, но мысли путались, и прилив сложных чувств, и жалости, и сострадания, и не понимания этого всего… У меня всё перемешалось… Я думал, как же мне ему помочь? Что я могу сделать? Ведь, я никакого отношения к зэкам не имел, наш полк обеспечивал охрану по - периметру, а непосредственное общение с заключёнными осуществляет лагерное начальство и сотрудники УЛИТУ…
И тем не менее, мне хотелось, хоть чем-то ему помочь, и я спросил его об этом… Старик посмотрел на меня, на комбата, и только улыбнулся своей улыбкой, и опять в его глазах я увидел, а скорее почувствовал, всю грусть и боль, присущую этому народу…
Он очень старался, было видно, что он хотел, чтобы мне понравилось… Моё оцепенение, постепенно проходило, и его монолог превратился в наш диалог…
Я с интересом его расспрашивал обо всём, даже о бытовых мелочах… Было видно, что ему тоже интересно со мной беседовать… Он извинился, и не надолго убежал куда-то, и очень быстро вернулся с одеколоном в руках - это был «Шипр»…
Я понимал, что это, в тех условиях - «шик»… Меня обслуживали по высшему разряду…
Я знал, что любой контакт, а тем более связь с заключёнными, для нас, военнослужащих внутренних войск - это нарушение всех приказов и инструкций. Но я понимал, что жизнь намного сложнее, и как правило, не может уложиться только в эти инструкции…
Жизнь, диктует свои правила и отношения, в зависимости от обстоятельств, и пониманием каждого, своего, чувства ответственности, и справедливости… Когда мы уходили из этого барака, и оказались уже вне зоны, очень сложные и необъяснимые чувства меня переполняли… Я долго ещё был под впечатлением увиденного и услышанного там …
Я попросил передать этому старику несколько пачек чая… Это было для него больше, чем деньги, как мне сказали…
Я не знаю, почему, я вспомнил сейчас, этот эпизод… Видимо, где-то, в подсознании, он у меня глубоко сидел….
И только сейчас, через 30 лет, когда я сел за написание этой книги, почему – то, именно этот эпизод, всплыл в моей памяти…
Байка о зэках, изготовивших вертолет из бензопилы "Дружба" очень живуча. Я об этом слышал еще в детском возрасте, в конце 60-х годов. Причем, рассказывали, что это было и в Сибири, и на Дальнем Востоке, и в какой-то колонии Вятлага. Такого никогда и нигде не было по простой причине - мощности двигателя одной пилы не хватит для подобного агрегата. В свое время по линии МВД этот вопрос изучался в каком-то НИИ авиапромышленности. Там дали ответ: подобный агрегат грузоподъемностью 70 кг возможно изготовить только из 8 !!! бензопил, работающих на один несущий винт через достаточно сложную систему редукторов. Говорить про механизм перекоса несущего винта и механизм компенсации реактивной тяги винта даже не приходится. А байка жива до сих пор ...
Да не раз слышал....даже когда строили высотку МГУ ( а в стоительстве участвовало много з-ка) тоже якобы на пиле "Дружба" улетел один.......спасибо вам Саша за неравнодушие к судьбам Вятлаговских осужденных....кто неравнодушен у тех и повествование интересное и читать легко
Добрый вечер всем. Я был в Чабисе с 1967 по 1970 год. Мама со мной приехала к отчиму, который отбывал наказание. Очень мало фото о Чабисе, постараюсь найти и опубликовать. Всем добра!
Скворцов Борис Васильевич-мой дед.Родился 29 июля 1926 года в деревне Зубилиха Горьковской области.Пошёл воевать в декабре 1943 года,но, так как ему не было 18 лет, был направлен в учебку ,на курсы танкистов.В начале 1945 года воевал в составе 3-й гвардейской танковой армии ,входившей в 1-й Украинский фронт.В боях под Бреслау танк дедушки был подбит и сгорел,двое его товарищей погибли.Участвовал в штурме Берлина и в Пражской операции.За проявленное мужество и отвагу,в звании младшего сержанта,был награжден орденом славы 3-й степени ,медалью"За взятие Берлина" и медалью"За освобождение Праги".После войны служил в Чехословакии,Австрии и Германии.Домой вернулся в 1950 году.С 1962 года работал в железнодорожном отделении пос.Лесного.Прошёл путь от кочегара до машиниста паровоза.Неоднократно удостоен звания "Ударник коммунистического труда."Ушел из жизни 30 ноября 2002 года.Похоронен в поселке Лесном.Мы гордимся нашим дедом!
А какое это было событие вселенского масштаба-открытие кинотеатра! Ходили практически на все фильмы:семьями, классами, коллективами. А геометрия дорожек объясняется очень просто: по окончании сеанса люди выходили из зала по бокам кинотеатра. Вон маленькая дверь около трубы.
Автор: 
