Лесное – столица Вятлага
П.А. Фалько · Москва · 2014 · Часть 2
07.10.2014 (+ ФОТО)
ИСТОРИЯ ОДНОЙ СЕМЬИ
От автора
Выпускник Лесной средней школы № 2 1962 года Женя Куликов опубликовал свои воспоми нания о школе.
Этот «подвиг» вдохновил меня рассказать о своем детстве, о жизни нашей семьи в Вятлаге. Всего-то меньше десяти лет разницы в возрасте, но как изменилась жизнь в Лесном. Другое поколение, другая судьба.
Сожалею, что так долго раскачивался. Как бы мне хотелось, чтобы кто-то из моего поколения откликнулся. Сказал бы: «Павел, тут ты не точен. Было немного не так». Или что-то в этом роде.
Давно нет моих родителей и их друзей. На их долю досталось слишком много переживаний и испытаний.
Скоро и нам идти за ними. Может быть, кому-то будет интересно, как же протекала жизнь конкретной семьи в Лесном в те далекие уже годы. Я ничего не хотел приукрасить!
6. Друзья-товарищи
Их много. Они менялись с годами. Всех их я помню и часто вспоминаю. Первым, с кем познакомился и подружился, как я уже писал, был Гена Барышников. Полное его имя Генрих. Перед войной, когда наша страна заключила с Германией договор о дружбе, в семьях часто давали немецкие имена. В поселке был мальчик Адик (Адольф).
Подружился с Толей Долженко. Его отец был начальником пожарной команды, а мама медсестрой в больнице. Возможно, тут была в какой-то мере корысть. Пожарная часть была на конной тяге. Лошадям положен определенный рацион, который строго выполнялся. В конюшне находились ясли с овсом и горохом. Толя разрешал мне зачерпнуть горсточку гороха и овса в карман. Помню, как Толя в третьем классе пришел в школу в новой черной меховой шубке. Что за мех? Кто-то сказал, что шубка из меха кротов. Поверили.
Была дурацкая привычка у ребят обновлять новую вещь. Взявшись за пуговицу, спрашивали: «Щи или каша?». Если владелец одежды отвечал: «Щи» - то пуговицу тащи. Если ответ: «Каша», то – пуговица наша. В обоих случаях пуговица отрывалась. Ответ должен был быть таким: «Не щи, не каша – пуговица наша». У Толи от шубы пуговицы оторвали. Толя был очень спокойный мальчик.
Ближе к нашему дому по улице Созимской был барачного типа дом на много семей. Там жили мои товарищи: Валя Артюхин, Витя и Валя Мальцевы, Лева Калашников. С Валей Артюхиным еще во втором классе у меня произошел конфуз. Он был психованный. Однажды, когда мы шли в школу, он вдруг набросился на меня с огромным камнем. По его глазам я видел, что он неуправляем. Он носился за мной, а я прятался в испуге за телеграфный столб. Так и бегали кругами. Это было, наверное, смешно со стороны. Эту сцену видел мой отчим дядя Толя. Мне стыдно вспоминать, что я «праздновал труса». Сколько раз потом мне приходилось драться, но чтобы струсить – никогда.
7. Забавы
На улице было много ребят, которым не сиделось дома. Гелька Гордеев, Лорка Корепанов, Сережа Красиков, братья Барышниковы, Вова Белоусов, Ваня Гладких, Валя Артюхин, Гена Попонин.
Не сговариваясь, подтягивались к клубу. Из периода младших классов помню такую забаву. Стоим группой в сквере около клуба. Кто-то предложил соревнование - кто дальше брызнет из своей пиписьки. Встали в ряд, провели черту. Брызнули. Стали спорить, кто дальше. Выбрали судью. Снова. И только тут заметили,что кто-то из взрослых наблюдает за нами из окна дома. Тут же, как стайка воробьев, разлетелись кто куда.
Это еще что! Забрались раз на крышу клуба. Там наверху была еще будочка наблюдателя. Потом, в жаркую погоду там устанавлива- лось дежурство. Пожарные вели наблюдение, нет ли где пожара. Генка Барышников достает из кармана пачку «изделия № 4». В аптеках в те годы «это» было страшным дефицитом. В стране существовал строгий закон о запрете абортов. Стали надувать, завязывать и пускать по ветру. И поплыли наши дирижабли по воздуху. Невдомек нам было, что наступил час обеда. Из первого и второго дома Управления повалил народ. Останавливаются, смотрят на это безобразие, качают головой. Говорят, что быстро вычислили, кто бы мог это сделать. В поселке только один М.А.Барышников регулярно, два раза в месяц, ездил то в Лойно, то в Кирс. Генриху и его брату Эдику часто доставалось от отца.
Вятлаг, видимо, был на хорошем счету в ГУЛАГе. В клубе часто шли трофейные фильмы. После одного из них среди ребят пошло просто поветрие – делать щиты и мечи. Устраивать битвы.
Напротив клуба жил Гелька Гордеев. У него была компания бойцов: Лорка Корепанов, Пашка Караваев и другие. А в соседнем доме жил Сережа Красиков. У него своя ватага: братья Барышниковы, Гена Попонин. У Гельки получались очень красивые мечи и щиты. Сам он был бравый, а когда надевал буденовку, то был как настоящий витязь.
У Сережи снаряжение неряшливое – куски фанеры и веревочки для рук. Он учился со мной в одном классе, вместе остались в треть- ем классе на второй год. Пришлось быть в Сережиной ватаге.
Зима. В каждом дворе огромные сугробы. Делали снежные хижины, переходы (как окопы). Заготавливались впрок снежки. Воевать во дворах запрещали взрослые. Боялись за сараи, да и не интересно – никто не видит нашу храбрость. Выкатывались на улицу. С гиканьем лупили противника деревянными мечами по щитам, иногда попадая и в тело, то наступали, то отступали. Как было интересно!
Зимой по вечерам к дому Управления подъезжали на санях некоторые сотрудники, на селектор или на какое-то другое совещание. Спустя час-другой они разъезжались. Особой лихостью среди ребят было умение прицепиться сзади к саням и как можно дальше проехать так. Успех был у того, кто более юркий, кто может незаметно подкрасться к саням и прицепиться сзади, не боясь схлопотать кнута. Теперь мне кажется, что некоторые возницы делали вид, что не замечают «седока». Подыгрывали нам.
Была и другая, более дерзкая забава. Билеты в кино были дешевы, но и эти 20-30 копеек родители не всегда давали. Билеты на концерты и спектакли стоили уже денег, да их и быстро раскупали взрослые. Вот тогда применялась особая тактика попадания без билетов в клуб. В дверях в фойе обычно стояла контролер тетя Шура, мама Раи Кулешовой. Кучка ребят собиралась около входа как будто бы просто так. Выждав момент, дружно, резко шли на прорыв. Если кого-то и схватят – остальные уже в зале. Тетя Шура иногда от досады лупила связкой ключей по голове. Стали идти на прорыв в шапках.
Хоть я и отстал от класса, но продолжал дружить с ребятами,с которыми поступил в школу. Валя Яковлев, Женя Васенин, Сережа и Витя Дыбцыны – это ребята с нашей Созимской улицы. У них отцы военные. У Вали отец увлекался охотой. Сухой, жилистый. Если случался в лагере побег, то это был (по рассказам взрослых) незаменимый специалист по поиску и поимке беглецов.
Я часто бывал у Яковлевых дома. Их мама, тетя Аня, не работала. А это значит, что дома у них чисто, всегда вкусно пахнет выпечкой. В комнатах на стенах картины в стиле Рубенса, натюрморты – дичь и овощи. Происхождение этих картин я объяснял, по наивности, тем, что семья до войны жила в Ленинграде
Однажды мы с друзьями гуляли вдоль реки Созим. Вышли за стадионом к месту, где был собачий питомник. Питомник немецких злобных овчарок, которых специально натаскивали для работы с за ключенными при побегах. На территории полуземлянка-полуизбушка с окнами и печкой. Зашли внутрь. Сидят трое пропускников – рисуют картины под Рубенса. Такие, как в семье Вали Яковлева.
Учитывая, что у меня было почти беспризорное детство, то и кумиры мои были своеобразные.
В поселке был парень, с виду даже страшноватый – Эдик Поляков. То ли удмурт, то ли чуваш. Желтые редкие зубы. За плохое поведение не раз исключавшийся на неделю-другую из школы. Отличительной привычкой у него было умение «цыкнуть» - выпустить струю слюны сквозь зубы на очень большое расстояние.
Видя, что я восхищаюсь этой его способностью, он как-то мягко, незаметно приблизил меня к себе. Попросил собирать ему окурки. Он старше меня лет на пять, ему уже неудобно делать это. Около клуба собираются взрослые. Много военных. У них особый шик – недокуренную папиросу щелчком руки отбросить подальше. Вот, мол, какой я богатый! А я тут как тут. Всего-то нагнуться, подобрать и быстро к шефу. Наградой – легкое потрепывание по голове и ласковое: «Молодец, Пявлик». Больше так никто меня не называл.
А то, что мою маму, врача, знали все в поселке, мне и в голову не приходило – что тут такого? Это бы продолжалось долго, но Эдика забрали в армию.
А на горизонте замаячил другой, настоящий кумир – дядя Саша Келлер.
8. Старшеклассники
Старшеклассники вызывали у нас, школяров, уважение. Многие ребята по разным причинам (война, эвакуация, приезд к отбывшим свой срок родителям) выглядели переростками, казались нам взрослее, чем другие.
Может быть, это и придавало играм и забавам с их участием большую зрелищность. Мне запомнилось, как эти старшеклассники однажды затеяли запуск воздушного змея. Запустить воздушного змея – это целое искусство. Удачно выбрать размеры змея. Подобрать наиболее легкий и прочный материал. Даже важно, какой длины будет у змея хвост. Иметь длинный и прочный шнур (это была тогда самая большая проблема). Угадать с погодой – чтобы было ясно и, в то же время, был небольшой ветерок. Вот когда все это соединялось воедино, то получалось зрелище!
На скамейке в скверике, 1954 г.
Одному это непосильно. Участвовали большой дружной компанией. Потому, что многие из тех старшеклассников были ровесниками моего брата Димы, я помню имена многих из них. Коля Наймушин, Эрик Шавкунов, Вадим и Макс Вуль, Володя Болтунов, ВаняьИщенко, Виктор Башаев, Владик Василевский, Леня Меньшин, Юра Жуков, Павел Хлусьянов, В.Шутов и другие.
В один из ясных весенних дней 1949 года по улице Созимской запускали воздушного змея. Нас, мелюзги, собралось полно. Были и взрослые зрители. Это как маленький праздник. Запустили змея на большую высоту. Мне тогда казалось, что не меньше, чем на 500 метров. В ярко голубом небе еле виднелся белый квадратик змея с чуть заметным желтым хвостом.
Особым шиком считалось послать к змею письмо. Или телеграмму – кто как это называл. Это небольшой белый квадратик бумаги, через дырочку в листе прикреплявшийся к шнуру. Воздушный поток подхватывал этот листок, и он медленно начинал приближаться к воздушному змею.
Главный запускающий – Леня Меньшин.- все время в движении: то натягивает шнур, то, наоборот, дает слабину. Больше я никогда не видел, чтобы кто-то так мастерски, на такую большую высоту запускал воздушного дракона.
От ребят поколения 1930-1935 годов рождения в Лесном пошла традиция по вечерам около клуба усаживаться вместе на скамейках сквера (иногда сдвигались вместе несколько скамеек). О чем-то говорили, пели песни (какой чудесный голос был у Вани Ищенко!). Да просто иногда хотелось посмотреть друг на друга, побыть рядом.
9. 9 мая 1945 года. Герои страны
С утра шел дождь со снегом. Холодно. Неуютно. Услышал, что в районе клуба идет какая-то стрельба. Помчался туда.
Вся площадь запружена людьми. Идет всеобщее ликование. То ли сырость на лицах от дождя, то ли слезы. Все обнимаются. Военные стреляют в воздух из всего, что у них есть. На крыше клуба установили спаренный крупнокалиберный пулемет. Необычные глухие звуки выстрелов от него.
9 Мая 1945 года
День Победы! Наконец-то наступил этот радостный, долгожданный день!
В поселке появились участники войны. С наградами. С красными и желтыми нашивками на гимнастерках. Это свидетельства тяжелых или легких ранений. Первое время участникам войны приплачивали за ордена и медали. Потом как-то незаметно для всех отменили эти выплаты.
Еще года два после Победы страна набирала силы. Пожалуй, 1947-1949 годы были самые голодные. Очевидно, закончилась американская продовольственная помощь.
Кому-то из ребят в школе повезло – вернулись с войны отцы. Мой одноклассник Вовка Шепелев по секрету сказал, что отец из Германии привез аккордеон.
- А кто играет на нем?
- Никто. Стоит на тумбочке. Красивый.
- И все? - После паузы:
- Штук десять наручных часов. Остальное отобрали режимщики.
Какое-то время наши солдаты (освободители), празднуя Победу, погудели в Германии. Вышел указ об усилении ответственности за мародерство. В Вятлаг стали поступать заключенные – участники войны.
В самом льготном месте для заключенных-пропускников, в пожарной части, по слухам, работали два бывших Героя Советского Союза. Одного из них арестовали прямо в Берлине. Отмечали солдаты заслуженную Победу. Не могут остановиться. А уже часовых расставили у входов в магазины и склады. Уговорили командира помочь еще достать спиртного:
- Ты же Герой. Тебе ничего не будет.
Пошел со своими. Оттолкнули часового. Поднялся шум, стрельба. Трибунал. Десять лет лагерей.
У другого Героя войны другая история. Экипаж танка. Отец и два сына – все Герои. В войну очень приветствовали семейные экипажи. Танковую бригаду перебросили в Манчжурию. Приказ: колонне занять позицию. У танка Героев слетела гусеница. Дорога узкая, не объехать. Подкатил виллис с полковником. Начал материть. Кто-то из танкистов огрызнулся. Разгневанный полковник выстрелил в одного из членов экипажа и приказал танк столкнуть в кювет. Поехал дальше.
Экипаж в танк. Навели пушку.
- По гребаному полковнику: Ба-Бах! - Только колеса от виллиса замелькали. Трибунал. Расстрел.
С большим трудом, благодаря заступничеству командира танковой бригады, удалось заменить расстрел на срок в 25 лет.
Нам, мальчишкам, эти истории казались правдоподобными. Ведь мог же кто-то заглянуть в спецчасти в личные дела заключенных.
10. Контакты с заключенными
Начиная с первого знакомства с заключенными у стен ЦРММ осенью 1944 года, контакты с ними продолжались все одиннадцать лет жизни в Лесном.
Если мне память не изменяет, никто ни в школе, ни дома не говорил со мной на тему, как себя вести с ними. Просто их в поселке было так много, что обойтись без контактов (хотя бы просто перекинуться словами) было невозможно.
Рядом с нашим домиком день и ночь работали (по сменам) работники двух электростанций. Осенью, когда гражданские жители уже убирали с полей урожай картофеля, они (з/к) ходили по полям с палочкой и умудрялись набрать мелкую и средней величины картошку. Потом деревянной щепкой чистили ее в ведерке. Молодая кожура легко отделялась. Варили в котелке где-то в утробах этого чудовища, напоминающего паровоз. Я часто заходил к ним. Там было тепло, интересно. С каким достоинством они кушали эту картошку! Насыпали на бумажку соль. По очереди макали в нее картошку. Спокойные, размеренные движения рабочего человека. У меня всегда текли слюнки – так красиво они кушали.
В поселке все время что-то строили. То жилые дома, то какое-либо производственное помещение. Наверное, пару летних сезонов обустраивали площади между клубом и первым домом Управления. Бревна распиливались на одинаковые по высоте кругляши. На песчаное основание их ровно укладывали. Кололи чурбачки и заполняли ими пустоты. Щели засыпали песком. Торцовая мостовая.
Если работу выполняла конвоированная бригада, то по углам выставлялись вышки или будки от ветра и дождя. Все, что снаружи этого квадрата – запретная зона. Очень часто, когда проходишь недалеко от работающих заключенных, кто-нибудь да попросит купить пачку чая:
- Пацан, купи пачку чая. Не волнуйся, деньги отдам. Только не сена, не грузинского.
Заключенные в работе. Они общаются между собой. Рабочаясмена не так медленно тянется. Не позавидуешь солдатам-охранникам. Им запрещено вступать в разговоры, покидать свой пост. В Вятлаге, особенно на северных лагпунктах, было много случаев, когда на вышках запретных зон солдаты кончали жизнь самоубийством. Не выдерживала психика молодых еще людей.
В котельной поселка работали заключенные-пропускники. Как-то раз я, весь мокрый от снега, зашел туда погреться, обсушиться. Истопник, довольно моложавый, забрасывает в топку дрова. Потом подсел ко мне, спросил, откуда я родом. Я осмелел и спросил, откуда он.
- Из Ленинграда.
- А за что сидите?
- Ни за что. – Это обычный ответ. Потом, помолчав, говорит:
- Убил жену. Срок восемь лет. – Как-то нехорошо мне стало.
- Не боись. Если бы ты знал, какая она падла. С другим застукал.
Вокруг поселка сельскохозяйственные поля – морковь, картофель, турнепс. Сам сельхоз в двух километрах от поселка. Там работают одни женщины-заключенные.
Встреча с бригадой женщин, которых выводили на работу под охраной, наиболее впечатляющая. Среди них много блатных. Вид со стороны, конечно, аховый. Ватные штаны, ватные бушлаты. Многие накрашены. От скуки им нравится позадирать гражданских.
Вот иду я по Вокзальной улице. Это пятый или шестой класс. Навстречу по обочине ведут женскую бригаду. Наслышан, что они отпускают разные шуточки. Поравнялись. В меня летит морковка, заточенная под фаллос. Дружный хохот.
- Сынок, ты хоть когда-нибудь нюхал…? – и т.д. Интересно посмотреть на них. Не все смеются. У многих глаза грустные.
Стадион строили пленные немцы. Их я увидел в первый же месяц по приезде в Соцгород. Копали траншею под водопровод по улице Ленина. Холодно. Они в коричневых шинелях, на головах пилотки. Просят есть:
- Гитлер капут. Мальчик, дай хлеба. Это осень-зима 1944 г.
В школу мама давала мне или вареную картофелину, или кусочек хлеба. Огород у нас появился только в 1946 г. Земля – это единственная надежная опора для семей в России.
Были люди, которые после освобождения надолго оставались жить и работать в поселке. Весь поселок знал рабочего по ремон- ту квартир (побелка, штукатурка). Прибалт Вилли зимой и летом ходил в одной и той же кепочке. Говорил с сильным акцентом. Отбыл срок за попытку еще в школе подделать бумажные советские деньги.
11. Отношения с братом
То, что мы с Димой с раннего детства воспитывались в разных местах, то, что была разница в возрасте, и у нас были разные характеры, сильно сказывалось на моих с ним отношениях. Дружба никак не складывалась.
После того, как удалось утеплить еще одно помещение в на- шем маленьком домике, у нас появилась своя детская. Две кровати и стол для занятий. Печь прямоточная. Пока топишь и часа три после – тепло. Мама очень боялась, что можно угореть. В поселке было много таких случаев. Угорела мама моего школьного товарища Юры Кукоса.
У Димы был свой круг друзей: Леня Меньшин, Игорь Никулин, Макс Вуль, Лютиков, Власов, Кошкин, В.Кунстман, Эдик Пушинский. В рабочие дни родителей дома не было. Почти все его товарищи перебывали у нас. Приходили кто позаниматься спортом, кто просто покурить. Курили у печки, думая, что так родители не учуют запах дыма.
Дима был способный. Сочинял стихи, неплохо рисовал. У бабушки Веры, где он воспитывался, было пианино, и кто-то из родственников, видимо, преподал ему азы игры на нем.
Но эти пять лет жизни без отца и мамы плюс годы войны наложили отпечаток. Он научился плутовать. Поскольку он был старший, ему поручалось ходить за продуктами в магазин. После отмены карточек он делал это постоянно. Плутовство заключалось в том, что вместо, скажем, килограмма сахара он покупал 800 г. Разницу в деньгах оставлял себе. Деньги тратил на собираие монет и марок. Родители удивлялись, как быстро пополняет- ся его коллекция.
Это был короткий послевоенный период жизни в поселке, когда за бутерброд или за пару кусочков сахара находились ребята, готовые взамен принести все, что Диме было нужно.
Однажды к нам в дом пришла жена начальника Вятлага Мария Александровна – мама моего одноклассника Саши Кухтикова. Каким-то образом она вычислила, что Железный крест из коллекции немецких наград из их дома попал к нам. Возможно, кто-то стащил его у Саши, а потом обменял у Димы. В нашем доме этот случай наделал переполох. Отчим был очень мягок. За все время он ни разу пальцем нас не обидел.
Братья: мы с Димой
Два года в ремесленном училище много дали брату. Умел и любил что-то строить. Из горбыля и реек соорудил сарай для дров, а потом сделал пристройку посолиднее, где наша семья один год держала свинью.
Мама ставила в пример Диму, но меня это не вдохновляло. Самую черную работу – выпрямлять ржавые гвозди, держать горбыль, пока он не прибьет, он заставлял делать меня. Быть на подхвате неинтересно. Сопротивлялся, как мог. Начались конфликты.
Став чуть постарше, Дима вокруг дома выстроил целый комплекс спортивных снарядов. Перекладина, самодельные брусья, гимнастические кольца. Приходило много ребят позаниматься спортом. Многие спрашивали его, кто это все сделал.
Если им вдруг овладевала какая-то идея, то все остальное оказывалось в стороне. Константин Андреевич Кунстман из старшеклассников создал эстрадный оркестр. Обучил, раздал инструменты на дом. Диме достались кларнет и саксофон.
Вся учеба в школе пошла по боку. Дудел с утра до вечера. Отстал в учебе. Остался на второй год.
Завезли в магазины поселка фотоаппараты и фотоматериалы. Научился снимать и делать хорошие снимки. Стал успешно подрабатывать, снимая на фото солдат воинской части.
Был очень упрям – делал не то, что нужно, а только то, что ему хотелось. Даже в поддержании личной гигиены был ужасно несносен. Появились юношеские угри. У зеркала их давил. Разнес инфекцию по всему лицу. От своего внешнего вида стал злой, раздражительный. Несмотря на разницу в возрасте, иногда схватывались с ним в драке. Повезло мне, что его в 1952 году забрали в армию. Мама часто плакала из-за Димки, но до конца своих дней жалела его.
Брат никогда не подпускал меня к своим товарищам. Прогонял. Делал это всегда как-то особенно обидно. То сорвет с меня шапку и закинет ее в сторону, то даст пинка. В ответ я всегда кричал, что он дурак и монгол, напоминая ему и всем, что он родился в Монголии.
Как же странно, что, спустя годы, когда мы стали взрослыми, он стал ко мне очень внимателен и даже нежен. Доходило до смешного. При переходе улицы он пытался держать меня за руку. После смерти жены Дима каждое лето приезжал ко мне в гости. Мои сыновья были дружны с ним.
12. Дирижабль
Летом 1947 года в поселке произошло событие. К нам прилетел дирижабль. Настоящий, большой. Припарковался за стадионом в ложбинке, недалеко от Коровьего моста.
Сбежалось все население поселка. Люди даже в больших городах не видели и не знали, что такое дирижабль. Может быть, разве что в кино. Возможно, это была разведка запасов леса с воздуха. Или картография.
Примерно через неделю привезли в огромных «мешках» дополнительный запас водорода. Дирижабль несколько раз поднимался над поселком – катал детей руководства Вятлага. Мы же, прочая шелупонь, бежали внизу, радостно махая руками и тюбетейками. Странно, но тогда многие ребята ходили летом в тюбетейках.
13. План развития Лесного
Примерно с осени 1946 года поселок официально стал называться Лесным.
После победы над Германией медленно, но все же стали происходить события, которые вселяли надежду и уверенность в завтрашнем дне.
Говорят, что это была инициатива и заслуга начальника Вятлага А.Д. Кухтикова. Это было лето 1946 года. Заключенные архитекторы и художники разработали и нанесли на красочные планшеты , план каким будет наш поселок в ближайшую пятилетку. Все это развесили для всеобщего обозрения в актовом зале клуба. Люди приходили посмотреть. Живо обсуждали. Неужели найдутся средства на благоустройство поселка, на улучшение жизни?
Вообще жизнь в поселке менялась. Странные были эти объекты – Соцгородки! Прослеживались какие-то события, которых не было в других местах.
После войны в школе вдруг стали выдавать учебники, в которых были портреты Блюхера, Тухачевского. Где их так долго хранили? Учителя просили замалевать фотографии маршалов чернилами. Было жалко – столько у них орденов! Подрисовывали усы или бороды.
По всей стране в войну отбирались радиоприемники, а в Вятлаге их выдавали сотрудникам лагеря.
В клубе несколько лет шли трофейные фильмы. Чудо, а не фильмы! «Багдадский вор», «Сестра его дворецкого», «Большой вальс», «Тарзан». Фильм «Тарзан» произвел на ребят огромное впечатление. Смотрели по многу раз, несмотря на огромные очереди в кассу. Появились тарзанки, подражатели крику Тарзана. В поселке больше всех преуспевали в этом братья Дыбцыны.
В эти же 1946-1947 годы в клубе прошла сельскохозяйственная выставка. В подчинении Вятлага были три сельхоза. Вот они-то и представили свои лучшие образцы – снопы зерновых культур, кабачки и гигантские тыквы, арбузы, дыни, крупный картофель, морковь и капусту. Это было так интересно! Если я не ошибаюсь, на этой выставке можно было приобрести семена овощей.
14. Культбригада
Почти во всех лагерях ГУЛАГа существовали культбригады. Начальству тоже хотелось хоть как-то приобщиться к культуре.
В Вятлаге, начиная с первого представления 8 марта 1944 года было гораздо большее. На базе труппы культбригады был создан музыкально-драматический театр. С полноценным оркестром, с красочными декорациями, выполненными настоящими профессионалами Ф.Ф.Лавровым и А.Э.Нейманом.
Приказ о создании театра был подписан А.Д. Кухтиковым 9 февраля 1944 года.
Когда я, спустя годы, в студенческом общежитии хвастался, что я слушал оперетты «Баядерка», «Веселая вдова», «Цыганский барон» и другие, никто не верил:
- Ты покажи нам на карте, где это твое Лесное?
Соседи по комнате были из Вологды, Нижнего Тагила, но не имели возможности эти постановки видеть.
Я плохо помню содержание спектаклей, но многое, что твори-лось вокруг, сохранил в памяти. Когда артисты культбригады нестройной колонной шли с Комендантского к клубу, охрана деликатно шла в стороне. Репетиции. Установка декораций. Иногда, поль- зуясь связями, мне удавалось посидеть в комнате художников.
Не забуду потрясение, которое однажды испытал. Артисты с дороги отдыхали в фойе клуба. Мальчишки обступили их. Так интересно разглядывать вблизи живых артистов, слушать, о чем они говорят. И вот один артист, пожилой армянин, очень похожий натеперешнего Джигарханяна, говорит: «… Вот вспомните, ребята, мои слова. Скоро этот усатый деспот сдохнет». Мы в страхе отшатнулись. Я такую крамолу услышал впервые. Как же сильна была пропаганда культа личности нашего «великого кормчего»!
Помню тот ажиотаж, который охватывал жителей поселка в предвкушении зрелища. Для населения каждое выступление театра было праздником. Бросались в глаза начищенные до блеска сапоги мужчин, нарядные платья женщин и… пленительный запах духов. Все это создавало какую-то особую атмосферу.
Подробности жизни артистов и о репертуаре театра можно узнать из книги Семена Рацевича «История музыкально-драматического театра Вятлага НКВД». Эта книга есть в Интернете (см. http://drugieberega.com/2005/4/theatr).
0
